Ошибки назначения судебной экспертизы по делам о разжигании розни

Репрессивные меры против салафитов реализуются в основном путем привлечения к  уголовному преследованию по статье 174 УК РК «Возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни» (которая применяется в основном для выдвижения обвинений в разжигании розни национальной, социальной или религиозной), а также по статье 256 УК «Пропаганда терроризма». Статьи устанавливают уголовную ответственность за тяжкое преступление и влекут серьезные санкции.

Специалисты отмечают неточную формулировку ст. 174 уголовного закона: в ней четко не прописан состав уголовного преступления, то есть те действия, за которые человек действительно может понести уголовную ответственность. Размытая формулировка может привести к чрезмерно широкому  толкованию этой нормы и, следовательно,  допустить произвольное правоприменение.

Разжигание розни, согласно закону РК «О противодействии экстремизму», относится к видам экстремистской деятельности, имеющей вербальную (словесную) форму. Рассмотрение дел по 174-й статье  в подавляющем большинстве случаев должно быть связано с проведением судебной психолого-филологической (лингвистической) экспертизы, поскольку источником доказательства правонарушения, главным предметом исследования и юридической оценки является текст, его содержание. В ходе судебной филологической экспертизы  исследуется содержание текста, выявляются его смысловая направленность, наличие/отсутствие убеждающей речи в форме пропаганды экстремистской деятельности  и/или призыва к осуществлению конкретных экстремистских действий, дается оценка языковым средствам, использованным при создании возможно экстремистского текста и т.д. Иначе говоря, исследование спорных информационных материалов по делам о разжигании розни  относится к компетенции лингвистов, владеющих методами анализа риторических приемов убеждающего воздействия».  ^{[1, стр. 80-81]}

Рассмотренное требование о субъекте экспертной оценки часто нарушается при назначении и производстве судебной экспертизы по делам о возбуждении розни. Так, орган, ведущий уголовный процесс, вопрос об анализе содержательно-смысловой и формальной стороны спорного информационного материала, анализе языковых средств совершенно необоснованно ставит на разрешение эксперту-политологу, привлекаемому в разовом порядке, а не филологу (лингвисту). Иначе говоря, следствие неверно определяет конкретный вид специальных знаний, необходимых для разрешения возникших вопросов, поручая проведение экспертизы информационных материалов эксперту, в чью компетенцию не входит проведение экспертного исследования.  В результате подобных ошибочных подходов к производству экспертизы эксперт-политолог не справляется с поставленными экспертными задачами, не устанавливает и не исследует факты возможных экстремистских речевых деяний.

Полноценное, качественное и обоснованное заключение эксперта невозможно без корректной постановки экспертного задания. Однако в практике при назначении судебной политологической или психолого-филологической экспертизы по делам о разжигании розни орган, ведущий уголовный процесс, можно сказать, функцию доказывания перекладывает на экспертов-политологов, филологов путем постановки перед ними вопросов, требующих правовой квалификации объективной стороны речевого деяния как состава правонарушения. Термин уголовного права «возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни» содержит квалификацию правонарушения с учетом его объективной и субъективной стороны. С объективной стороны состав подобного преступления состоит в оказании активного воздействия на людей с помощью слов, документов, лозунгов и плакатов, иных информационных материалов с целью побуждения их к совершению определенных действий. С субъективной стороны преступление совершается с прямым умыслом (лицо осознает характер и направленность своего речевого поведения и желает действовать именно таким образом). Указание в законе на определенную направленность действий обвиняемого (действия-высказывания, направленные на …возбуждение … розни) предполагает установление в тексте наличия прямого  умысла. Фактически за этими вопросами стоят следующие вопросы: «Хотел ли говорящий разжечь (возбудить) социальную рознь, произнося высказывание Х»? «Хотел ли говорящий своим высказыванием оскорбить национальную честь и достоинство граждан?» и т.д. Поэтому очевидна неправомерность постановки подобных вопросов экспертам, поскольку умысел устанавливается с учетом всех имеющихся по делу доказательств и, следовательно, его решение является исключительным правом субъекта доказывания. Недопустимо ставить на разрешение эксперта вопрос об установлении в тексте признаков состава правонарушения, в частности, наличия или отсутствия в тексте «признаков возбуждения социальной, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды»; «признаков оскорбления национальной чести и достоинства либо религиозных чувств граждан» и т.п.,  отвечая на который, эксперт выходит за пределы своей компетенции. Только правоприменитель, обладающий знаниями положений законодательства, может и должен квалифицировать действия, о которых идет речь в спорном тексте, как противоправные. В частности, юридические, а не лингвистические или какие бы то ни было иные специальные знания необходимы для того, чтобы решить вопрос об отнесении описываемых в информационном материале действий к насильственному изменению конституционного строя, террористическому акту и т.п. В таких случаях привлечение специалиста может потребоваться лишь для выявления реализованных в тексте коммуникативных признаков убеждающего воздействия, например, в форме призывов к осуществлению либо в форме обоснования или оправдания необходимости осуществления каких-либо действий. Если такие признаки в анализируемом материале обнаружены, то эксперты могут пояснить, о каких именно действиях идет речь в тексте, но без их юридической квалификации.

В экспертной практике по делам о разжигании розни широко распространены случаи прямой юридической оценки экспертом-политологом содержания исследуемых информационных материалов. В частности, эксперты берутся самостоятельно устанавливать авторскую цель возбуждения розни, наличия в тексте пропаганды терроризма и т.д. Указанные факторы позволяют отнести подобные экспертизы политологов к недопустимым доказательствам, однако судебная практика по делам о разжигании розни показывает, что такие экспертизы судами принимаются и  обвинительный приговор преимущественно выносится на основе заключений привлеченного эксперта-политолога. Экспертиза, где якобы выявлены признаки разжигания розни, становится ключевым аргументом обвинения в суде, а мотив и умысел потенциального преступления попросту игнорируются.

Приведем один яркий пример из большого ряда таких дел.  В 2009 году Алмалинский районный суд города Алматы признал миссионера «Церкви объединения» из России Елизавету Дреничеву виновной в разжигании родовой, расовой, национальной, религиозной вражды и назначил ей меру наказания в виде двух лет лишения свободы. Расследование проводилось департаментом КНБ по городу Алматы. Обвинение утверждало, что Елизавета Дреничева использовала «элементы психотеррора и зомбирова-ния». Благодаря вмешательству правозащитников Алматинский городской суд изменил вынесенный ей приговор в части лишения свободы, заменив тюремное заключение денежным штрафом. По делу были проведены две судебные экспертизы: первичная – экспертом-политологом Буровой Е.Е., дополнительная комиссионная – экспертами-политологами Буровой Е.Е., Байсалбаевой Ж.А., Устименко А.А. Как считают специалисты, основанием для осуждения Е. Дреничевой послужили эти невежественные экспертизы, проведенные Буровой Е.Е. и другими политологами. Противоречие выводов этих экспертиз современным научным знаниям, их ошибочность была подтверждена со всей очевидностью заключениями специалистов: доктора философских наук Колчигина С.Ю., кандидата философских наук, религиоведа Трофимова Я.Ф., кандидата филологических наук Карымсаковой Р.Д. Основное возражение вызывают выводы Буровой Е. и других политологов  о неполноценности граждан по признаку родовой и сословной принадлежности. Под родами ею понимается род человеческий и Божественная сущность, проводится противопоставление между родом человеческим и Божественным началом, в то время как в статье 164 УК РК предусматривается пропаганда неполноценности граждан. Неполноценность других (абстрактных!) сущностей в этой статье не предусмотрена. То же самое касается вывода о неполноценности граждан по признаку их отношения к сословной принадлежности. Здесь эксперт к сословиям относит семьи: «истинные» и «неистинные». В экспертизе Буровой Е. сказано, что вера в Бога снижает производительность труда, а любовь к Богу подрывает основы брачно-семейного законодательства РК. Абсурдность выводов этих «экспертов», которые выступили при этом и в роли законотворцев, определив, по сути, юридические  термины, не помешала суду вынести свой приговор на основе этих экспертиз.

Многие правозащитники полагают, что при подобном ее применении статья 174 Уголовного кодекса РК становится инструментом преследования за религиозные убеждения. С таким мнением солидарна и председатель Алматинского Хельсинкского комитета Нинель Фокина, основатель правозащитного движения в Казахстане, скончавшаяся в декабре 2019 года. В 2009 году она дала оценку  суду над российским миссионером: «По отношению к Елизавете Дреничевой была осуществлена самая настоящая репрессия за ее религиозные убеждения. А репрессия, какой бы единичной она ни была, всегда в себе содержит признак всеобщности. То есть репрессии за религиозные убеждения раз уж начались, то на одной только Елизавете Дреничевой не остановятся. По логике репрессий, сегодня осуждена Елизавета Дреничева. Завтра могут быть осуждены и другие адепты «Церкви Объединения», поскольку они имеют такие же, как она, религиозные убеждения. А послезавтра могут прийти и за православными, иудеями и даже мусульманами, которые сегодня, возможно, надеются остаться в стороне». ^[2]

Когда информация признается разжигающей рознь

В свете вышеизложенного возникает вопрос (Какими содержатель-ными признаками должен обладать текст (высказывание) для признания его разжигающим рознь?), ответ на который является одним из ключевых  для диагностики вербального экстремизма.

Ответ на этот вопрос нужно искать прежде всего в дефинитивных правовых нормах. Возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни, согласно ст. 1 закону РК «О противодействии экстремизму», является  видом экстремистской деятельности (разжигание социальной, сословной розни (политический экстремизм); разжигание расовой, национальной и родовой розни …(национальный экстремизм); разжигание религиозной вражды или розни … (религиозный экстремизм).

В ст. 1 Закона РК «О противодействии экстремизму» содержатся определения экстремистских действий и экстремистских материалов:

- «5) экстремистские действия – непосредственная реализация действий в экстремистских целях, включая публичные призывы к совершению таких действий, пропаганду, агитацию и публичное демонстрирование символики экстремистских организаций»;

- «7) экстремистские материалы – любые информационные материалы, содержащие признаки и (или) призывы к осуществлению экстремистских действий либо обосновывающие или оправдывающие необходимость их совершения» (выделено нами. –Р.К.).

В этих дефинициях указаны речевые действия, ответственность за которые предусмотрена в ст. 174 УК РК. Это информационные материалы:

1) призывающие к осуществлению агрессивных, насильственных действий, направленных против граждан в связи с их социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной принадлежностью;

2) обосновывающие или оправдывающие необходимость враждебного, ненавистнического отношения к людям, выделяемым по признаку социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной принадлежности;

3) обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления агрессивных, насильственных действий, направленных против граждан в связи с их социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной принадлежностью.

Таким образом, признаками выраженности значения «разжигание определенных видов розни» являются те содержательные признаки, которые указаны в приведенных дефинициях. Соответственно, вопросы, которые ставятся на разрешение эксперту (специалисту) по делам о разжигании социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной  розни, должны быть направлены на установление этих признаков.

Для обоснования наличия в высказывании признака разжигания розни необходимо доказать, что анализируемый фрагмент является таким высказыванием, задачей которого является обоснование враждебного отношения к указанной в законе группы. Для этого нужно, чтобы:

- говорящий выразил мнение о наличии у представителей какой-либо группы негативных моральных качеств, отрицательных свойств, пороков, постоянно проявляемых в их поведении, конкретных действиях (гипотетические примеры: христиане – дикие, жестокие люди; казахи – ленивая, завистливая нация);

- говорящий обосновал свое мнение такими суждениями, которые подтверждают справедливость, правильность, необходимость проявления неприязненного, нетерпимого, ненавистнического отношения ко всем представителям этой группы,  необходимость осуществления агрессивных, насильственных действий, направленных против человека в связи с его принадлежностью к определенной группе, оправдал такое отношение и действия ^{[3, стр. 5-7]}.

Целевой установкой такой риторической структуры является формирование у слушателей/читателей/зрителей враждебного  отношения к выделяемой группе, одобрительного отношения к физическим действиям против представителей этой группы. Установленное наличие такой целевой установки доказывает, что смысл полного высказывания состоит в убеждающем воздействии на адресата. Именно это делает информационный материал противоправным речевым действием. Поэтому негативные оценки (мнения) в адрес последователей, например, определенной религии («безбожники», «заблуждающиеся», «не попадут в рай», «предали бога») могут быть признаны экстремистскими лишь в тех случаях, когда они предназначены для формирования одобрительного отношения к насильственным физическим действиям либо для обоснования или оправдания необходимости ненавистнического либо враждебного отношения к таким лицам. Не может быть рассмотрена как разжигание розни, например, публично высказанная критика религиозного течения, национальных обычаев, традиций и т.п. ^[4]

Использованная литература

1. Методика экспертных исследований по делам о признании информационных материалов экстремистскими (теоретические основания и практическое руководство). СПб, 2012.
2. Елизавета Дреничева признана узником совести, правозащитники требуют освободить её (https://rus.azattyq.org/a/1370083.html)
3. Краткий справочник по судебной филологической экспертизе по делам о возбуждении социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни. – Алматы, Международный фонд защиты свободы слова «Әділ сөз», 2019 (http://www.adilsoz.kz/publication/show/id/43)
4. Методика экспертного исследования по делам о возбуждении социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни. – Алматы, «Әділ сөз», 2019.

Р.Д. Карымсакова